Неточные совпадения
Милон. Это его ко мне милость. В мои леты и в моем
положении было бы непростительное высокомерие считать все то заслуженным, чем молодого
человека ободряют достойные
люди.
В глазах родных он не имел никакой привычной, определенной деятельности и
положения в свете, тогда как его товарищи теперь, когда ему было тридцать два года, были уже — который полковник и флигель-адъютант, который профессор, который директор банка и железных дорог или председатель присутствия, как Облонский; он же (он знал очень хорошо, каким он должен был казаться для других) был помещик, занимающийся разведением коров, стрелянием дупелей и постройками, то есть бездарный малый, из которого ничего не вышло, и делающий, по понятиям общества, то самое, что делают никуда негодившиеся
люди.
— Да, какое разнообразие
положений всех этих
людей, отправляющихся туда, — неопределенно сказал Катавасов, желая высказать свое мнение и вместе с тем выведать мнение старичка.
Быть женой такого
человека, как Кознышев, после своего
положения у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. Кроме того, она почти была уверена, что она влюблена в него. И сейчас это должно было решиться. Ей страшно было. Страшно было и то, что он скажет, и то, что он не скажет.
Никто, кроме ее самой, не понимал ее
положения, никто не знал того, что она вчера отказала
человеку, которого она, может быть, любила, и отказала потому, что верила в другого.
Вронский, несмотря на свою легкомысленную с виду светскую жизнь, был
человек, ненавидевший беспорядок. Еще смолоду, бывши в корпусе, он испытал унижение отказа, когда он, запутавшись, попросил взаймы денег, и с тех пор он ни разу не ставил себя в такое
положение.
Но, несмотря на то, что его любовь была известна всему городу — все более или менее верно догадывались об его отношениях к Карениной, — большинство молодых
людей завидовали ему именно в том, что было самое тяжелое в его любви, — в высоком
положении Каренина и потому в выставленности этой связи для света.
В сущности, понимавшие, по мнению Вронского, «как должно» никак не понимали этого, а держали себя вообще, как держат себя благовоспитанные
люди относительно всех сложных и неразрешимых вопросов, со всех сторон окружающих жизнь, — держали себя прилично, избегая намеков и неприятных вопросов. Они делали вид, что вполне понимают значение и смысл
положения, признают и даже одобряют его, но считают неуместным и лишним объяснять всё это.
— Не могу, — отвечал Левин. — Ты постарайся, войди в в меня, стань на точку зрения деревенского жителя. Мы в деревне стараемся привести свои руки в такое
положение, чтоб удобно было ими работать; для этого обстригаем ногти, засучиваем иногда рукава. А тут
люди нарочно отпускают ногти, насколько они могут держаться, и прицепляют в виде запонок блюдечки, чтоб уж ничего нельзя было делать руками.
Можно просидеть несколько часов, поджав ноги в одном и том же
положении, если знаешь, что ничто не помешает переменить
положение; но если
человек знает, что он должен сидеть так с поджатыми ногами, то сделаются судороги, ноги будут дергаться и тискаться в то место, куда бы он хотел вытянуть их.
— Я разбит, я убит, я не
человек более! — сказал Алексей Александрович, выпуская ее руку, но продолжая глядеть в ее наполненные слезами глаза. —
Положение мое тем ужасно, что я не нахожу нигде, в самом себе не нахожу точки опоры.
― У нас идут переговоры с ее мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно было кончиться давно уже, вот тянется три месяца. Как только будет развод, она выйдет за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью
людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их
положение будет определенно, как мое, как твое.
— Не потеря того, чего нет теперь, не это, — продолжал Алексей Александрович. — Я не жалею. Но я не могу не стыдиться пред
людьми за то
положение, в котором нахожусь. Это дурно, но я не могу, я не могу.
В это время один из молодых
людей, лучший из новых конькобежцев, с папироской во рту, в коньках, вышел из кофейной и, разбежавшись, пустился на коньках вниз по ступеням, громыхая и подпрыгивая. Он влетел вниз и, не изменив даже свободного
положения рук, покатился по льду.
— Приезжайте обедать ко мне, — решительно сказала Анна, как бы рассердившись на себя за свое смущение, но краснея, как всегда, когда выказывала пред новым
человеком свое
положение. — Обед здесь не хорош, но, по крайней мере, вы увидитесь с ним. Алексей изо всех полковых товарищей никого так не любит, как вас.
— Нисколько, — сказал он, — позволь. Ты не можешь видеть своего
положения, как я. Позволь мне сказать откровенно свое мнение. — Опять он осторожно улыбнулся своею миндальною улыбкой. — Я начну сначала: ты вышла замуж за
человека, который на двадцать лет старше тебя. Ты вышла замуж без любви или не зная любви. Это была ошибка, положим.
Во время его губернаторства тетка Анны, богатая губернская барыня, свела хотя немолодого уже
человека, но молодого губернатора со своею племянницей и поставила его в такое
положение, что он должен был или высказаться или уехать из города.
— Значит, по-моему, — сказал начинавший горячиться Левин, — что в восьмидесятимиллионном народе всегда найдутся не сотни, как теперь, а десятки тысяч
людей, потерявших общественное
положение, бесшабашных
людей, которые всегда готовы — в шапку Пугачева, в Хиву, в Сербию…
С тем тактом, которого так много было у обоих, они за границей, избегая русских дам, никогда не ставили себя в фальшивое
положение и везде встречали
людей, которые притворялись, что вполне понимали их взаимное
положение гораздо лучше, чем они сами понимали его.
— Нет, вы не хотите, может быть, встречаться со Стремовым? Пускай они с Алексеем Александровичем ломают копья в комитете, это нас не касается. Но в свете это самый любезный
человек, какого только я знаю, и страстный игрок в крокет. Вот вы увидите. И, несмотря на смешное его
положение старого влюбленного в Лизу, надо видеть, как он выпутывается из этого смешного
положения! Он очень мил. Сафо Штольц вы не знаете? Это новый, совсем новый тон.
Он, этот умный и тонкий в служебных делах
человек, не понимал всего безумия такого отношения к жене. Он не понимал этого, потому что ему было слишком страшно понять свое настоящее
положение, и он в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик, в котором у него находились его чувства к семье, т. е. к жене и сыну. Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден к сыну и имел к нему то же подтрунивающее отношение, как и к желе. «А! молодой
человек!» обращался он к нему.
Все эти хлопоты, хождение из места в место, разговоры с очень добрыми, хорошими
людьми, понимающими вполне неприятность
положения просителя, но не могущими пособить ему, всё это напряжение, не дающее никаких результатов, произвело в Левине чувство мучительное, подобное тому досадному бессилию, которое испытываешь во сне, когда хочешь употребить физическую силу.
Губернский предводитель, в руках которого по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и народное образование по новому
положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был
человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый
человек, честный в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
— Нет, — перебил он и невольно, забывшись, что он этим ставит в неловкое
положение свою собеседницу, остановился, так что и она должна была остановиться. — Никто больше и сильнее меня не чувствует всей тяжести
положения Анны. И это понятно, если вы делаете мне честь считать меня за
человека, имеющего сердце. Я причиной этого
положения, и потому я чувствую его.
— Ну, я очень рад. Вопрос решен! — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Однако как глупеют
люди в этом
положении, — сказал он Чирикову, когда Левин, растерянно поглядев на него, подвинулся к невесте.
— Был ли когда-нибудь
человек в таком ужасном дурацком
положении! — говорил он.
И он стал перебирать подробности образа действий
людей, находившихся в таком же, как и он,
положении.
И трудолюбивая жизнь, удаленная от шума городов и тех обольщений, которые от праздности выдумал, позабывши труд,
человек, так сильно стала перед ним рисоваться, что он уже почти позабыл всю неприятность своего
положения и, может быть, готов был даже возблагодарить провиденье за этот тяжелый <урок>, если только выпустят его и отдадут хотя часть.
Это был
человек лет семидесяти, высокого роста, в военном мундире с большими эполетами, из-под воротника которого виден был большой белый крест, и с спокойным открытым выражением лица. Свобода и простота его движений поразили меня. Несмотря на то, что только на затылке его оставался полукруг жидких волос и что
положение верхней губы ясно доказывало недостаток зубов, лицо его было еще замечательной красоты.
Это происходило оттого, что, быв поставлен в такое
положение, в котором он мог быть полезен многим, своею холодностью он старался оградить себя от беспрестанных просьб и заискиваний
людей, которые желали только воспользоваться его влиянием.
По ее мнению, такого короткого знакомства с богом было совершенно достаточно для того, чтобы он отстранил несчастье. Она входила и в его
положение: бог был вечно занят делами миллионов
людей, поэтому к обыденным теням жизни следовало, по ее мнению, относиться с деликатным терпением гостя, который, застав дом полным народа, ждет захлопотавшегося хозяина, ютясь и питаясь по обстоятельствам.
На остальных же, бывших в распивочной, не исключая и хозяина, чиновник смотрел как-то привычно и даже со скукой, а вместе с тем и с оттенком некоторого высокомерного пренебрежения, как бы на
людей низшего
положения и развития, с которыми нечего ему говорить.
Тут была тоже одна собственная теорийка, — так себе теория, — по которой
люди разделяются, видите ли, на материал и на особенных
людей, то есть на таких
людей, для которых, по их высокому
положению, закон не писан, а, напротив, которые сами сочиняют законы остальным
людям, материалу-то, сору-то.
Самым ужаснейшим воспоминанием его было то, как он оказался вчера «низок и гадок», не по тому одному, что был пьян, а потому, что ругал перед девушкой, пользуясь ее
положением, из глупо-поспешной ревности, ее жениха, не зная не только их взаимных между собой отношений и обязательств, но даже и человека-то не зная порядочно.
Там, слышно, бывший студент на большой дороге почту разбил; там передовые, по общественному своему
положению,
люди фальшивые бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов последнего займа с лотереей, — и в главных участниках один лектор всемирной истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и загадочной…
— Видя таковое ее
положение, с несчастными малолетными, желал бы, — как я и сказал уже, — чем-нибудь, по мере сил, быть полезным, то есть, что называется, по мере сил-с, не более. Можно бы, например, устроить в ее пользу подписку или, так сказать, лотерею… или что-нибудь в этом роде, — как это и всегда в подобных случаях устраивается близкими или хотя бы и посторонними, но вообще желающими помочь
людьми. Вот об этом-то я имел намерение вам сообщить. Оно бы можно-с.
Карандышев. Так зачем бежать, зачем скрываться от
людей? Дайте мне время устроиться, опомниться, прийти в себя! Я рад, я счастлив. Дайте мне возможность почувствовать всю приятность моего
положения!
Кнуров. Я все думал о Ларисе Дмитриевне. Мне кажется, она теперь находится в таком
положении, что нам, близким
людям, не только позволительно, но мы даже обязаны принять участие в ее судьбе.
Мне было досадно, однако ж, что не мог отблагодарить
человека, выручившего меня если не из беды, то по крайней мере из очень неприятного
положения.
— А вам случалось видеть, что
люди в моем
положении не отправляются в Елисейские? — спросил Базаров и, внезапно схватив за ножку тяжелый стол, стоявший возле дивана, потряс его и сдвинул с места.
— Все это прекрасно, — продолжал он, — но
люди в вашем
положении, я хочу сказать, с вашим состоянием, редко владеют этим даром; до них, как до царей, истине трудно дойти.
— Очень революция, знаете, приучила к необыкновенному. Она, конечно, испугала, но учила, чтоб каждый день приходил с необыкновенным. А теперь вот свелось к тому, что Столыпин все вешает, вешает
людей и все быстро отупели. Старичок Толстой объявил: «Не могу молчать», вышло так, что и он хотел бы молчать-то, да уж такое у него
положение, что надо говорить, кричать…
— Ты иди, уговори Лютова, он
человек с
положением, а у нас — нет, благодарю!
— Вообще — скучновато. Идет уборка после домашнего праздника, людишки переживают похмелье, чистятся, все хорошенькое, что вытащили для праздника из нутра своего, — прячут смущенно. Догадались, что вчера вели себя несоответственно званию и
положению. А начальство все старается о упокоении, вешает злодеев. Погодило бы душить, они сами выдохнутся. Вообще, живя в провинции, представляешь себе центральных
людей… ну, богаче, что ли, с начинкой более интересной…
«Свободным-то гражданином, друг мой,
человека не конституции, не революции делают, а самопознание. Ты вот возьми Шопенгауэра, почитай прилежно, а после него — Секста Эмпирика о «Пирроновых
положениях». По-русски, кажется, нет этой книги, я по-английски читала, французское издание есть. Выше пессимизма и скепсиса человеческая мысль не взлетала, и, не зная этих двух ее полетов, ни о чем не догадаешься, поверь!»
— Конечно, мужик у нас поставлен неправильно, — раздумчиво, но уверенно говорил Митрофанов. — Каждому
человеку хочется быть хозяином, а не квартирантом. Вот я, например, оклею комнату новыми обоями за свой счет, а вы, как домохозяева, скажете мне: прошу очистить комнату. Вот какое скучное
положение у мужика, от этого он и ленив к жизни своей. А поставьте его на собственную землю, он вам маком расцветет.
— Простите, виноват! — извинялся он. — Вот мы, не видя ничего, уж и поссорились. Я знаю, что вы не можете хотеть этого, но вы не можете и стать в мое
положение, и оттого вам странно мое движение — бежать.
Человек иногда бессознательно делается эгоистом.
Он наслаждался перспективой этого дня, новостью
положения… Он с замиранием сердца прислушивался к стуку двери, не приходил ли
человек, не читает ли уже Ольга письмо… Нет, в передней тихо.
Но какие капитальные препятствия встретились ему? Одно — она отталкивает его, прячется, уходит в свои права, за свою девическую стену, стало быть… не хочет. А между тем она не довольна всем
положением, рвется из него, стало быть, нуждается в другом воздухе, другой пище, других
людях. Кто же ей даст новую пищу и воздух? Где
люди?
Тут именно, через отсутствие малейшей заносчивости, достигается высшая порядочность и является
человек, уважающий себя несомненно и именно в своем
положении, каково бы оно там ни было и какова бы ни досталась ему судьба.